Если вы считаете, что поэты выясняли отношения только на дуэлях, то, увы, вы ошибаетесь. История русской поэзии знает случаи, когда поэты затевали драки в редакциях журналов, посреди оживленных улиц и в тесных коммунальных комнатах. Разумеется, после таких кулачных боев поэтам приходилось знакомиться с милицией, а иногда и вовсе отправляться в суд. Но это все меркло по сравнению с тем, какие высокие цели они преследовали ввязываясь в драку.
Редакция Интересно знать собрала 5 историй, в которых кулаками размахивали ни много ни мало признанные писатели и поэты России и Советского Союза.
Сергей Есенин — Борис Пастернак
В последние годы в биографии Есенина стали чаще появляться эпизоды, в которых он давал волю своим пьяным выходкам. Об этом говорили не только друзья поэта, но и те, кто уже натерпелся. Среди натерпевшихся был и поэт Иван Приблудный, и Борис Пастернак.
Пастернака Есенин никогда не любил и всегда был рад возможности это продемонстрировать. Лучше всего Есенину это удалось в редакции журнала «Красная новь», когда он набросился на Пастернака с кулаками. Знаменитую драку описал в книге воспоминаний «Алмазный мой венец» писатель Валентин Катаев, которые стал свидетелем происходящего. Причина драки, к сожалению, так и осталась неизвестной. Хотя, судя по рассказу Катаева, Есенин, который «всегда брезгливо улыбался при упоминании имени мулата», мог наброситься на него почти по любому поводу. Уж слишком велика была неприязнь, которую испытывал поэт к другому.
Осип Мандельштам — Алексей Толстой
Николай Чуковский вспоминает, как Бородин одолжил Мандельштаму 50 рублей, надеясь, что тот вернет их в ближайшее время. Однако с долгом Мандельшатм все тянул. Тогда Бородин решил взять инициативу в свои руки и явился в комнату к Осипу. Правда поэта он там не застал, и потому стал выяснять отношения с женой Мандельшатма — Надеждой Яковлевной. Как раз в этот момент в комнату возвращается Мандельштам, который с порога заявляет, что денег пока нет, а Бородина — просит выйти вон. В комнате завязывается нешуточная драка. Чуковский пишет: «Два умных человека — плотный коротенький Бородин и сухопарый Мандельштам — тузили друг друга, а Надежда Яковлевна кричала».
Такой случай не мог остаться без внимания и в скором времени в Доме Герцена устраивают товарищеский суд над провинившимися. Председательствовал на нем писатель Алексей Толстой. На суде, к слову, Мандельштам ни о каких 50 рублях не упоминал и требовал, чтобы виновным признали Бородина — за то, что тот оскорбил его жену. Мандельштам даже грозился, что если суд примет другое решение, то он будет считать его председателя — Алексея Толстого — таким же оскорбителем своей жены, как и Бородина.
Суд признал виновными обоих.
Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Бенедикт Лившиц и Юрий Анненков. 1914 год.
Пару месяцев спустя в бухгалтерии Издательства писателей в Ленинграде Мандельштам встречает Алексея Толстого. Елена Тагер, как очевидец произшедшего, писала:
«Мандельштам, увидев Толстого, пошел к нему с протянутой рукой; намерения его были так неясны, что Толстой даже не отстранился. Мандельштам, дотянувшись до него, шлепнул слегка, будто потрепал его, по щеке и произнес в своей патетической манере: «Я наказал палача, выдавшего ордер на избиение моей жены».
Оскорбленный Толстой открыто заявил, что сделает все, чтобы для Мандельштама были закрыты все издательства. Вскоре в пишущих кругах Москвы стала ходить фраза о Мандельштаме с антисемитским оттенком: «Мы ему покажем, как бить русских писателей». Литературоведы эту фразу приписывают Горькому.
Надежда Яковлевна считает, что Толстой начал жесткую кампанию против Мандельштама и что, возможно, именно эта пощечина, а не оскорбительные стихи про Сталина, стали причиной ареста поэта в ночь с 13 на 14 мая 1934 года.
Владимир Маяковский — Жак Израилевич
Лиля Брик, женщина сыгравшая в жизни Маяковского далеко не последнюю роль, ухитрилась стать участницей истории, в которую втянула и самого поэта. Началось все еще со съемок «Заколдованная фильмой», когда за Лилей стал настойчиво ухаживать некий Яков (Жак) Израилевич — старый приятель мужа Лили Осипа Брика. Ухаживая Лиля, разумеется, не принимала, но и мужу о назойливом поклоннике решила не говорить.
Владимир Маяковский в фильме «Барышня и хулиган».
Однажды в руки Маяковского попало любовное письмо, написанное Израилевичем Лиле. Поэт пришел в ярость, а когда, случайно встретив Жака на улице, набросился на него с кулаками и до приезда милиции успел его довольно прилично избить. Уже в отделении поэт связался с Максимом Горьким с требованием освободить себя.
Отпустили обоих.
Роман Якобсон пишет, что после этого случая Максим Горький «страшно возненавидел Маяковского». Вероятно, писатель не хотел быть участником любовной истории, в которой принимали участие четверо человек (Маяковский, муж, жена и ее ухажер).
Константин Бальмонт — пушкинист Морозов
В пятницу 8 ноября 1913 в Петербург приезжает Бальмонт. Поэта не было в городе 8 лет, и потому приезд он свой отмечал шумно и с алкоголю, который, к слову, поэту был противопоказан. Жена Бальмонта вспоминает: «Одна рюмка водки, например, могла его изменить до неузнаваемости», пишет жена поэта. А вечером 8 ноября Бальмонт как раз решил себя не ограничивать.
Пьяный к утру Бальмонт уже совсем растеряв рассудок. И тут, совсем некстати, к нему подходи пушкинист Морозов, который решает представиться поэту и выразить почтение и любовь к его стихам. Бальмонт по какой-то непонятной причине брезгливо отрезюмировал: «Мне не нравится ваш голос». А потом добавил: «Старичок, иди спать!».
В лицо Бальмонту полетел стакан с вином.
«Пошла драка, — вспоминает очевидец. — Ахматова бьется в истерике, Гумилев стоит в стороне, а все прочие избивают Морозова. Драка была убийственная. Все были пьяны и били без разбору друг дружку смертным боем».
Наутро Бальмонт явился домой весь в синяках и в разорванном сюртуке. Помирился ли поэт с пушкинистом, неизвестно.
Иосиф Бродский — Анатолий Найман
Пожалуй самая забавная из известных истории причин затеять драку случилась с Бродским и Найманом.
Свидетелем драки стала писательница Людмила Штерн, которая как раз работала в одном из ленинградских офисов на улице Пестеля. Окна ее кабинета выходили во двор, на котором стоял теннисный стол. В этот дворик пару раз в неделю приходил приходил поиграть в теннис Иосиф Бродский. Как-то раз Людмила Штерн услышала, как с улицы доносятся озлобленные мужские крики. Выглянув в окно, она увидела, что у стола спорили два поэта. «На пинг-понговом столе сидел взъерошенный Бродский и, размахивая ракеткой, доказывал что-то Толе Найману», пишет Людмила.
Уже через несколько секунд Найман ходить вокруг стола и что-то кричал. Бродский положил ракетку на стол, сложил руки на груди и плюнул Найману под ноги.
Найман попытался опрокинуть стол.
Людмила Штерн вспоминает, что во двор она выбежала как раз в момент кульминации:
«Человек испытывает страх смерти, потому что он отчужден от Бога, — вопил Иосиф, стуча наймановской головой по столу. — Это результат нашей раздельности, покинутости и тотального одиночества. Неужели вы не можете понять такую элементарную вещь?».
Действительно.
При подготовке этого материала использованы письма современников поэтов, воспоминания и художественные произведения Валентина Катева, Романа Якобсона, Николая Чуковского, Людмилы Штерн, Анатолия Мариенгофа и Надежды Мандельштам.
Алексей Синяков
По материалам МИР24