Фильм Владимира Меньшова «Любовь и голуби» вышел в 1985 году. Госкино в свое время отказалось снимать картину, потому что в ней «слишком много пьянства». Но режиссер твердил всем, что переделывать картину не собирается. После долгих споров зрители наконец-то увидели этот фильм.
Интересно Знать рассказывает.
На роль главного героя Васи претендовал Борис Сморчков, ранее сыгравший в другой картине Меньшова “Москва слезам не верит”. Но игра была неубедительной.
Режиссер видел в роли Васи Александра Михайлова, но он сначала отказал. И все же в последнюю секунду передумал и приехал на съемки, после чего Меньшов с облегчением вздохнул: «Вот он какой, Вася…»
Александр Фатюшин обижался на режиссера, негодуя, почему он не предлагал ему эту роль. Но на премьере первым подошел к Меньшову и сказал: «Ты победил».
Баба Шура (Наталья Тенякова) и дядя Митя (Сергей Юрский) и в жизни муж и жена.
Меньшов натуру для фильма искал в Иркутской области, но потом вспомнил о прекрасных местах Карелии.
«Мне хотелось холмов каких-то, пригорков — красивее можно организовать сценически. И в Медвежьегорск мы поехали просто потому, что в названии «горск» — может, там гора какая-нибудь есть? Ничего приличного с ходу не нашли. И вдруг, проезжая по улице, которая шла вниз, к реке… Мы спустились и увидели этот дворик. Уже потом договорились с хозяевами, замостили всё деревом, как в Сибири.
И речушка эта внизу… Позже, в Москве, когда стали отсматривать материал, меня спрашивали: «Где вы нашли такую шикарную натуру?!»
— Владимир Валентинович, какая сцена в фильме вам далась труднее всего?
— Мне дорог кадр, который мы обстоятельно готовили, придумывали, расписывали: показываем, как из двери избы Михайлов падает прямо в воду, камера выезжает, опускается на воду и снимает, как выныривает уже без костюма Михайлов, обращается к Гурченко, потом они вместе плывут к берегу и идут по пляжу. Всё это было снято в одном кадре!
Помните сцену, когда Вася вынырнул из воды? На первом дубле Михайлов забыл текст полностью, а его первые слова были: «Люсь, че говорю-то?»
— Говорят, Александр Михайлов чуть не утонул. С него водолазы под водой стягивали галстук и чуть не удушили…
— Эта история приукрашенная. Съемки происходили на самом деле не в море, а в открытом бассейне. Не так уж всё рискованно было. Ну был момент опасности. Действительно два водолаза немного поторопились… Убийственно для актеров было изображать жару осенью в холодной, 14-градусной воде! Съемки проходили в ноябре. Во время его съемок, под водой, возникли проблемы с галстуком, актер чуть не утонул, галстук пришлось разрезать. В итоге в фильм вошел третий дубль, в котором разрезанный ранее галстук просто сшили парой стежков.
— Владимир Валентинович, а каким образом на дереве в конце картины цветы появляются?
— Этот эффект основывается на известном фокусе, когда из трости выскакивают цветы. Мы пригласили на съемки фокусника, он помог нам соорудить этот трюк: мы привязали штук десять тростей на дереве. Надо было дернуть за веревочку, чтобы трости «выстреливали», но мы-то хотели, чтобы они все одновременно «выстрелили»!
И вот снимаем: идет длинная сцена, когда Михайлов Дорошину начинает целовать, как говорится, заваливает ее. И в это время камера поднимается вверх и показывает панораму, и тут дерево «зацветает» — семь из десяти тростей сработали, кадр был снят с первого дубля!
Я посмотрел отснятый материал и ахнул: нам Бог помог, всё получилось! Вот так картина снималась на очень непривычных приемах. Всё было экспериментом, дерганьем, мы переживали: будет это смешно или нет. Но когда твоя придумка вызывает хохот в зале и приятие зрительское — это самое важное для режиссера!
Замечания цензуры к фильму «Любовь и голуби»:
«Сократить количество выпивок! Затянута история с Гурченко: сцены их связи, сцена скандала. Подумать, целесообразна ли сцена с цветами на деревьях в конце фильма. Сократить танцы — очень нудно».
«Юрский с его рассказом про умершую жену — эта сцена слишком длинна».
Из обсуждений худсовета:
А. Зархи: «Картина производит впечатление какой-то нечистоплотности крестьянского быта и оставляет ощущение перебора и безвкусицы. Меньшову здесь изменило чувство элементарного вкуса. То, что в театре в актерском исполнении могло существовать, в кино превратилось в пошлость… Товарищи в Госкино посмотрели картину и посчитали, что если пьянство из картины убрать, то всё будет в порядке. Пьянство сейчас трагедия народа, а не смешное поведение. Поэтому относиться к нему так легко нельзя».
Е. Дашков: «Интеллигентные Тенякова и Юрский играют неинтеллигентных людей, а это очень чувствуется, мало в них глубинного, корневого поведения. Глядя на Михайлова, трудно поверить, что его герой так спился, что его целевая установка только гонять голубей. Но если хотели показать чудака, то тут явно чудак с невысоким потолком, а это меня смущает».
С. Соловьев (режиссер): «Мне глубоко чуждо то, что делает Меньшов… Мне кажется, Гурченко — самый сомнительный элемент в этой картине, ее тут много».
Ю. Райзман: «А мне понравилась картина, великолепно сыграна, герои обаятельны, не вызывают неприязни. Но образ, который создает Гурченко, не вписывается в стиль картины. То, что она говорит об экстрасенсах, — совершенно недоступно для зрителей (монологи Гурченко частично вырезали из фильма)».
Сценарий написал актер, режиссер, драматург, сценарист, член Союза писателей России, почетный житель города Черемхово Владимир Гуркин. В основе — реальная история семьи Василия и Надежды Кузякиных, живших на родине автора сценария.
Любимые фразы из фильма:
— Шибануло вашего отца, Людка!.. Всё, теперь так и останется…
— Что останется?
— Что-что? Косоглазие!!!
— Так он живой?
— Ты че каркаешь, дура? Конечно, живой! А вы что подумали?!
— Ракушек мне привези… И пальму.
— Ой, дочь, пальму-то на себе переть?
— Веточку.
***
— Страшную весть принес я в твой дом, Надежда! Зови детей!
— Знаете, как она меня называла? Никто не знает! Я ей говорю — Санюшка! А она мне — Митюнюшка!
— Умерла, говорит, дедушка, твоя бабушка…
— Инфаркт Микарда! Вот такой рубец! Вскрытие показало…
***
— Шо характерно, любили друг друга!..
— Лень, баба Шура-то померла!
— Нормально…
— Иду из магАзина, вся трясуся.
— Простите, что помешал вам деньги прятать.
— Ну вот… день взятия Бастилии впустую прошел!
***
— Мой папа очень хотел мальчика, а родилась девочка.
— Как назвали-то?
— Кого?
— Девчушку-то??
— Раиса Захаровна!
***
— Чей-то, Людк? Пыс пыс-то че?
— Постскриптум. Послесловие.
— …А в груди прям жгёть! Прям жгёть, как будто жар вот с печи сглотнула!..
— Соль — это белый яд.
— Так сахар же белый яд!
— Сахар — это сладкий яд.
***
— Раиса Захаровна, может, с хлебушком, а?
— Хлебушек — это вообще отрава!
— Нет, я бы сейчас горбушечкой отравился бы!.. Ну правда, жрать охота!
— Не «жрать», а «есть»!
— Чо?
— Не «чо», а «что»!
— А если это любовь, Надя?
— Кака любовь?!
— Така любовь! Вот о чем должны вы были сначала подумать, Наденька!
***
— Ах ты, сучка ты, крашена!
— Почему же крашеная, это мой натуральный цвет!
— Девушки, уймите вашу мать!!!
— Кикимор я не понимаю! Убери ее, Надежда!
— Людк, а Людк! Тьфу! Деревня!
***
— Ты идешь к этой горгоне?
— Не, я к жене.
— Мамка твоя плохая тута-дома, а папка твой хороший — вона другу мамку себе заимел.
— Это откудова это к нам такого красивого дяденьку замело? Иль чё забыл, сказать пришел? Ой, гляньте-ка, в глаза не смотрит — наверно двойку получил!